В первый же вечер за дружеским застольем пошли яростные споры о политике партии и правительства и о современном искусстве. По ходу дела женщину переименовали в искусствоеда, а мужчину в архиолуха. Вот подробностей спора (и кто был за белых, а кто за красных) совершенно не помню.
На следующее утро приятно было смотреть на опустевшие бутылки: не помню, конечно, но скорее всего были там молдавские Фетяска и Алиготэ, грузинские Саперави, Цинандали, Гурджаани, Мукузани, возможно, Псоу и/или Хванчкара.
Аня и я
Те же плюс Аркадий в шляпе и Таня в платке
Люба, Таня, Наташа, я
Люба, "распущенная" Аня, Тамара
Утренние сборы
Аня, Таня, Тамара, Люба с лосиной костью, искусствоед
Люба. Так и не научилась носить рюкзак
В весеннем березовом лесу
Шли-шли и дошли до Оки. Сделали групповой снимок под строгими табличками.
Место для курения
Таня
Таня и Люба
Опять я
Таня и Люба готовят пищу
Вдоль Оки дошли до Приокско-Террасного заповедника, где тогда разводили зубров (не знаю, как теперь).
Перешел границу. Но недалеко
Впрочем, зубров мы не встретили (может, и к лучшему).
Аня у Оки
В деревенском сельпо традиционно купили бубликов.
На третий день добрались до Серпухова. Уезжали на электричке. На станции было столпотворение (как в фильмах о Гражданской войне). Когда подали электричку, друзья подняли меня за руки за ноги и через верхнее окно просунули в вагон, где я занял купе. К сожалению, ворвавшаяся через двери толпа выкинула меня обратно на перрон тем же путем. Так что ехали мы от Серпухова до Москвы большую часть дороги стоя, в страшной давке, как сельди в бочке.